Чужой в Мифгороде - Страница 2

— Ты же летать не умеешь, — удивился я.

— Кто сказал? Может, и умею. Не пробовал еще. Знаешь, я всё больше себя ощущаю этой парнокопытной скотиной, а не человеком.

Потом Марк признался, что привязывается к кровати, чтобы не улететь во сне.

— Во всем виноваты археологи! — заявил он. — Помнишь, как они копались близь города? Вот и выкопали какую-то чертовщину.

— Ясное дело. А в других мифоместах — тоже археологи?

— Не подумал, — признался Марк. — Слушай, а, может, нет никаких других, кроме нашего, а? То я выдумал просто?

— Это ты можешь, — вздохнул я.

Как сказал той вояка Матвеев?

«Рядом с нами есть целый мир, созданный на протяжении тысячелетий человеческой фантазией. В нем живут придуманные мифы, и воплощаются в жизнь мечты. Ваш город попал под его влияние на действительность. Измененную Реальность надо изучать. Помните слова Мичурина? Взять дары природы — наша задача. А вы — «Свободу!» «Вольное перемещение!» Вы же теперь нелюди! Вы — измененные, потенциальная угроза для всего человечества».

— Но я — человек! — сказал я капитану.

— Вы были тут, когда все произошло. Кто его знает, какую шутку захочет сыграть с вами Измененная Реальность?

Вот так — ни с кем не свяжешься, о помощи не попросишь. Как в конценцлагере живу — вокруг стража с автоматами. А ночами под окнами колобродят ведьмаки и русалки вместе с чертями…

Жизнь удалась.

* * *

— Ты всего лишь человек, — прошелестела русалка.

— Знаю, — ответил я.

— Ты не наш, — прошипел ведьмак.

— Мне это тоже известно, — усмехнулся я.

— Тогда убирайся прочь. Уходи к своим.

— Я уже дома.

* * *

Не успел Матвеев выйти, как на дворе послышались выкрики Полевой Русалки.

— Защекотать хочет, — сообщил Марк.

— А ты как ухитряешься сюда добираться?

— Я не в ее вкусе, — вздохнул Марк. — Эх, никакой личной жизни.

Он поднял к глазам пустую бутылку и прищурился, сосредотачивая взор на придонных каплях. Затем, без всяких эмоций, перевернул бутылку и подставил рот.

Гайворон проверил время, бросив взгляд на городскую башню с часами, поднялся и тяжело полетел в сторону околицы. На дорогу вышел волкодлак с плакатом: «НЕТ ВМЕШАТЕЛЬСТВУ АРМИИ. СВОБОДУ МИФИЧЕСКОМУ ГОРОДУ!»

— Всё это добром не кончится — помяни мои слова, — сказал Марк, ставя бутылку на подоконник. — Доиграются до стрельбы. У военных давно руки чешутся. О! Глянь, еще одна выползла.

К волкодлаку присоединилась соседка-ведьма. Вот кто прямо в точку попал: мегера она мегера и есть — в любой реальности.

Через минуту по траве выплыла Полевая Русалка.

Я был таким же, как все. Ничем не лучше и не хуже. Работал, любил, ходил на охоту. Предавался чревоугодию, в конце концов. Почему я остался человеком, а все, даже воробьи в этом сумасшедшем городе, потеряли истинный облик?

— Почему я, именно я — чертом стал? — словно прочитав мои мысли, спросил Марк. — Что и кому я плохого сделал?

— Может быть, мне тоже лучше было превратиться в черта, чем остаться изгоем, — тихо сказал я. — Здесь я чужой. И уйти не могу. Да и не хочется. Может, я только снаружи человек, а внутри — монстр какой-нибудь? Змей подколодный.

— Внутри? — поинтересовался Марк. — Прислушайся. Не шипит?

Я прислушался.

— Нет, никаких изменений не наблюдается. Только кушать хочется. Может я и не монстр, как думаешь? Как тогда объяснить другим, что я свой?

На улице собралась толпа демонстрантов, направившаяся в сторону армейского лагеря.

— Неделю митингуют… Ой, доиграются… — проворчал Марк. — Знаешь, как гадко выглядит засыпанная опилками кровь на асфальте? Пойду я, наверное, домой.

Он раскрыл окно и со злостью запустил пустую бутылку в ближайшего злыдня. Не попал. Тот лишь сердито глянул на нас, словно примеряясь, кому именно принести неудачу.

* * *

Стрельба началась на следующий день. Марк ввалился ко мне, держась за окровавленную правую руку.

— Ты что?! — закричал я. — Тебе-то оно зачем? Дай посмотрю…

— Навылет, — сквозь зубы прошипел Марк. — Фигня, царапина. Дурак, потому и пошел! Ай, что ты делаешь?!

— Та стой же! Где-то тут у меня была перекись водорода… — я открыл шкафчик. — Когда надо — всегда ищешь… Есть! Вот и бинт. А теперь терпи!

— Да терплю я, не маленький. Я ж в Афгане… Осторожнее! Ай… В Афгане!.. Да кончай ты уже!

— Сейчас-сейчас… — Я закончил накладывать повязку и отрезал бинт тупым кухонным ножом.

— Идиоты! Баррикады строят! Их же перестреляют как… как…

За окном по дороге чинно шла Рябая Курица, держа в клюве маленькую корзинку с яйцом. Она остановилась около бигборда, положила ношу в придорожную пыль и, почтительно кланяясь, отошла. С бигборда черной тенью слетел Гайворон, осмотрел яйцо сквозь пенсне и отрицательно покачал головой.

— Я же говорю — идиоты, — тихо сказал Марк.

Вдалеке раздавались выстрелы. Ухнул взрыв, задрожали стекла. Где-то закричала мавка. По дороге двое чертей под мышки вели к месту военных действий грузного Вия, в котором смутно угадывалась техничка школы номер пять Марья Потаповна Нечуйголова.

— Сашка, — глядя куда-то сквозь меня, сказал Марк.

— Что?

— А если это тест? Испытание, а? Я тут подумал…

— Марк, ляг на диван, ты же ранен.

— Тест… На живучесть, на терпимость, в конце концов.

Повязка на руке Райхера пропиталась кровью.

— Кто-то должен оставаться человеком, Сашка.

— О чем ты говоришь?! — закричал я.

Автоматные очереди застучали совсем близко.